Хочется странного... Может быть, "Оджалеши"? И закусить бутербродом с солёной вишней. Бронзовокожий рядом, что в страсти бешен. Яхта с бассейнами тоже не будет лишней. Странного хочется... Ростбиф макать в какао, И сигануть на тучу с высокой крыши. Дождиком вверх пролиться, сходить на...право. Грустный романс тумана в ночи услышать. Курицей взмыть парящей, крича: "Не верьте Всяческим поговоркам. Я тоже птица!" В бездну шагнуть. Летать. Не бояться смерти. Хочется странного... Ну например - влюбиться. **** Елена Лерак Маркелова
мне нравится смотреть на город... из твоего окна гореть желать не спать... и ждать мгновений, что приносит тишина, собою замедляя сердца стук, и каждый звук, и шорох фраз, и шепот губ воспоминаньями впитать... в подкорку мозга занести, и никогда не забывать единственное, что удалось спасти, в пустых скитаньях пронести сквозь временных мгновений бег... и тени призраков тех вновь искать на ветви нового пути... гореть пылать желать не спать... ну а пока... мне нравится смотреть на город... из твоего окна...
В виски - лед. И кофе - в постель. Это что? Еще один – ты? Губы влет. Полночь и день. И на стол со вскидкой – цветы. Поцелуй невзначай. Про запас. И царапины. Вдоль. По спине. Это что? Еще один – раз? Неужели опять это – мне? Простыня в кулаке – комок, Между нами – молчанья зной. Это что? Еще один – срок? Так давай, за нас – по одной! Затуманил сознанье – стон, Приберег напоследок – быть, Потеплеет в фужере ром, Разошлись по углам жить. Амальгама – снова соврет. Левитировать – полный бред. На руках – углекислый лед, Не сорвавший джек-пот билет. И я падаю. Падаю вниз. Вскровянив голубиный рай. В направлении к центру Земли. Или просто… на мокрый асфальт..
от пули до виска расстояние в миг, от звонка до звонка - безнадежности блик, от чужой нелюбви шрамов тянется след, я - вечная жажда на все вопросы ответов... неистовым сердцем дорогу искала, и целого мира мне было мало... прочь... из города, где мрачные тени бесцельно блуждают в серых контурах стен, среди мерзкого хаоса замыкают те клеммы, что навеки запаяны в руинах системы... навстречу свободе и свежести ветра, прозрачного утра, дивных рассветов, вслед за заветной гонима мечтою: в хаосе чувств обрести мир Покоя...
в этой прозрачной тишине.. так томно и тревожно-сладко... задашь вопрос, волнуясь обо мне, отвечу: 'нет, что ты... всё в порядке' я нахожусь во власти грез, пусть суждено им стать утраченными вскоре, меня настиг души анабиоз, и мысли в венах точат болью... под этим небом тающе-беспечным псевдоиллюзиями заселю свой храм... свой дом... в глазах твоих блуждающе-седая вечность укрыта голубым холстом... не нарушай молчания обет, отдай во власть отчаянных желаний. спускать зачем меня с небес? я знаю всё, я всё осознаю. и неизбежно выбираю.............
. . . . . . . . . . . . . А шрам у неё на груди – . . . . . . . . . . . . . Сердце вынуто. . . . . . . . . . . . . . /Елена Никитаева/ Тогда, когда любовей с нами нет, Тогда, когда от холода горбат, Достань из чемодана пистолет, Достань и волоки его в ломбард. Купи на эти деньги патефон И где-нибудь на свете потанцуй, В затылке нарастает перезвон, Ах, ручку патефона поцелуй. Послушайте совета скрипача, Как следует стреляться сгоряча: Не в голову, а около плеча! Не в голову, а около плеча… На блюдечке я сердце понесу И где-нибудь оставлю во дворе. Друзья, ах догадайтесь по лицу, Что сердце не отыщется в дыре, Проделанной на розовой груди... И только патефоны впереди, И только струны, струны-провода, И только в горле красная вода. © Бродский
. . . . . . . . . . "Если маленькая женщина взлетает на метле, . . . . . . . . . . как мне хочется взлететь с нею рядом". . . . . . . . . . . /Сергей Каплан/ Этот образ мимолётный у открытого окна, эта тень, что проскользнула в метро: Взгляд ее непокорённый, вас лишающий ума, словно жар средневековых костров. Шторм и лунное затменье, ураган или потоп - виновата в этом только она: Эта маленькая женщина, чей тяжкий грех лишь в том, что глядит на вас чуть-чуть свысока. Не ищи с тайной встречи, телефонов не проси, колдовским не забавляйся огнём. Эта маленькая женщина однажды прилетит, но спокойствие покинет ваш дом. И на жалость не надейся, о пощаде не кричи, перешагивая страсти порог. Эта маленькая женщина подарит вам ключи, но на утро поменяет замок. Маргарита или Анна? Ну, не всё ли вам равно, кто витает в атмосфере Земли: Всё - от Бога и заранее, давно предрешено, как картины Сальвадора Дали. Ну, какая "не такая" десять тысяч звёздных лет всё любить и быть счастливой спешит? Если маленькая женщина взлетает на метле, значит, лётная погода для души. Любовь Окунева, Мария Кочеткова
научи меня жить, научи меня что-нибудь делать, сочтены мои ночи и дни, словно сны, коротки, а то, что любит сквозь сон, то, что дышит от имени тела - это только тень на горячем песке у ленивой реки... научи меня, что выбирать между черным и белым, чтоб чужое добро на 'твое' и 'мое' не делить, дай мне лезвие мысли вонзить между частью и целым, и назови мне высокую цель, научи меня жить... привяжи мне бумажные крылья - свободу и совесть, не оставь меня в бурю, и в штиль упаси от беды. за то, что было и будет, и чем, наконец, успокоюсь, дай мне душу в ладонях с водой, отраженье звезды... а то, что нажито, прожито - прах, ни о чем не жалею, что прошло по колено во лжи, что по горло в тоске. научи меня заново, я ничего не умею, а то, что есть у меня - это тень на горячем песке у ленивой реки... /гр. Воскресение/
Мне приснилось небо Лондона В нем приснился долгий поцелуй Мы гуляли там на облаках, притворившись лондонским дождем... /Земфира/
я такая же, как ты, иду по краю осторожно, понять меня совсем несложно, я ведь такая же, как ты. гонима ветром сквозь года, шагаю мимо чьих-то судеб, в них никогда меня не будет, разве... коснусь тихонько иногда... на расстоянии ветров... глаза в глаза... в безмолвии эфира тонком... отмеряно любви нам сколько? на звук - так много тишины... в слепомолчаньи пустоты, без света жизнь ничто не стоит... придет пора - и дверь закрою. ведь я такая же, как ты...
Нарисуйте мне дом, да такой, чmобы в масть, Масть козырную - лучше бы в бубну. В доме том укажите, где бы упасть, И заснуть, и не слышать зов глашатаев трубный. Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил. Да такой, где бы жить не мешали. Где устав от боев снова силы копил, И в котором никто, никогда бы, меня не ужалил. Я бы сам, я бы сам, да боюсь не сумею. Не найти мне никак эти полутона. По дремучим лесам все скачу, все скачу на коне я. И в холодном поту через день пробуждаюсь от сна. Нарисуйте очаг, хоть на грубом холсте, На кирпичной стене, только, чтобы тянуло... Нарисуйте же так, чтоб кулак захрустел, И с холодных ресниц тёплым домом однажды подуло. Я бы сам, я бы сам... нету красок заветных. Знаю их только две, и сжимаю рукой. То бела полоса, то черна беспросветно. Рассинить бы, да нет у меня акварели такой. Нарисуйте меня, да такого, чтоб в крик, Чтобы мама моя не боялась за сына. Нарисуйте меня журавлем, хоть на миг. Я хочу посмотреть на людей с высоты журавлиного клина. Я бы сам, я бы сам - да ломаются кисти. Только грифу дано пальцев вытерпеть бунт. И летят, и летят в облака, поднимаются листья. Этих нот, горьких нот, облетевших с разорванных струн. А.Розенбаум
http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=M-GPcMc1UtQ [ame]http://www.youtube.com/watch?v=w6HRiPSYTHA&feature=related[/ame]
Мы с тобой на кухне посидим, Сладко пахнет белый керосин. Острый нож да хлеба каравай... Хочешь, примус туго накачай, А не то веревок собери Завязать корзину до зари, Чтобы нам уехать на вокзал, Где бы нас никто не отыскал. /Осип Мандельштам/
когда серое утро - просто кладбище снов, белый гроб для двоих - кровать у окна, когда мертвое небо не сулит ничего, но даже серое небо лучше мертвого сна. когда земля под ногами, как чужая планета, и ты, как серая тень, скользишь в сторону света, ты не так хороша, чтобы быть для других, ты - моя душа, ты - как пуля в груди.... когда холод в груди и больше нечем согреться, и стеклянная кровь разбивается в сердце, когда время умрет, когда всё пойдет прахом, когда вскроется лед твоих сомнений и страхов; когда жажда сильнее, чем сдавленный страх, когда ты пьешь свою смерть и рассыпаешься в прах, еще один шаг и нас уже не спасти: ты - моя душа, ты - как пуля в груди.... /гр. НЕБО ЗДЕСЬ/
Покроется небо пылинками звезд И выгнутся ветви упруго Тебя я услышу за тысячу верст Мы долгое эхо друг друга. И мне до тебя где бы я ни была Дотронуться сердцем не трудно Опять нас любовь за собой позвала Мы вечная нежность друг друга. И даже в краю наползающей тьмы За гранью смертельного круга Я знаю с тобой не расстанемся мы Мы звездная память друг друга.
Стареют не только от прожитых лет - От горьких ошибок, безжалостных бед.. Как сердце сжимается, сердце болит От мелких уколов, глубоких обид.. Что сердце? - порою металл устаёт И рушится мост - за пролётом пролёт.. Пусть часто себе я давала зарок: Быть выше волнений, сильнее тревог.. Сто раз я давала бесстрастья обет!.. Сто раз отвечало мне сердце: " О, нет! Я так не умею, я так не хочу - Я честной монетой за всё заплачу!.." Когда слишком рано уходят во тьму Мы в скорби и гневе твердим: "Почему?!" А всё очень просто: металл устаёт И рушится мост, за пролётом пролёт.. Юлия Друнина
- Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду Душа и кровь нераздвоимы, Пока жива, с тобой я буду Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану Короткий свет луча дневного, Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. ...Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал...... . . . . . Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них, И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг! А. Кочетков
Ты, меня любивший фальшью Истины – и правдой лжи, Ты, меня любивший – дальше Некуда! – За рубежи! Ты, меня любивший дольше Времени. – Десницы взмах! – Ты меня не любишь больше: Истина в пять словах. М.Цветаева
-…аж трясет. И весь день, понимаешь, ношусь, как больной, и прямо меня выворачивает. И я решаю, что домой не пойду, потому что ******* все-таки. Нет, ну шесть лет, я живу с женщиной этой шесть лет, и она из-за ****ого порошка стирального такие устраивает мне закидоны? Я тебе говорю, больная на всю голову, ничего, кроме своей уборки, не видит. Охренела. И орет мне: меня *******, я не хочу тебя видеть, вали отсюда на***, ты только о себе думаешь, чтоб ты сдох! Яговорю: ты себя послушай вообще, какими ты словами говоришь, у тебя дочка растет, а ты что несешь, а? Так она в меня кинула этим самым свитером! И я в пятницу после этого порошка, - что тебе сказать? – ну все, решил, что все. Ты говоришь вали – все, свалил! И так весь день, знаешь, хожу и думаю: так, переночую у матери, вещи самые нужные завтра заберу, пока она на работе, деньги у нее сейчас есть, еще оставлю на столе пару сотен, чтобы совесть, знаешь – и все, и пошла она… С Наташкой сам поговорю… И тут мы, значит, уже идем обедать, а я мобильник забыл, говорю: ребята, я догоню сейчас, забегаю к себе – телефон. И я беру трубку, думаю – кто б ты ни был, иди ты на ***, - и вдруг слышу – ну, рев. Натурально, ревет, как белуга, рыдает и носом хлюпает. У меня сердце в пятки, я сразу подумал – что-то с Наташкой. Я говорю: «Лена, что с ней, что с ней? Лена, скажи мне, что с ней?» А она: «Ууууу…. С кееееем?» У меня сразу отлегло. Я вообще не могу, когда она плачет, мне сердце вынимает, я все забываю, ни зла, ничего, только это самое… Я говорю: «Белочка, белочка, ну скажи мне, что такое?» А она ревет. И говорит: «Я в газееете…» «Что,» - говорю, - «детка, что в газете?» Думаю – может, родственники, может, что. А она «Ууууу… В газете… Что все мужчины… Ыыыы... Что через двадцать тысяч лет… Ну, не двадцать… Что вы все выыыымрете… Хромосома… Ууууу…» Леночка, говорю, что ты такое говоришь? А она: «Хромосома разрушается… ааааа… Сто тысяч лет – и вас не бууудет… Будем только мыыыыыы….» Я говорю: Ленка, ну и что с того? А она говорит: Леша, Лешечка, не вымирай, пожалуйста! Приезжай домой, прямо сейчас, ну пожалуйста! Так я опять порошок не купил. Ну ненормальная, а? Линор Горалик
- …они говорят ей, уже в самолете: «Жаклин, может быть, вы хотите переодеться?» А она вся в его крови, колготки в крови и белые перчатки в крови. И она говорит: «Что? Нет! Я хочу, чтобы весь мир видел, что сделали эти подонки!» Ну дальше такой себе фильм, по мне так длинный немножко, но зато я потом три дня знаешь про что думала? Что я бы эти перчатки никогда не сняла. Не смогла бы. Если бы такая любовь, как у нее была, я всю жизнь бы ходила в этих перчатках. Ну, то есть, наверное, я бы сошла с ума сначала и была бы сумасшедшая старуха в перчатках с кровью президента Кеннеди. И называла бы их «Джон». Обе. Ну, или одну «Джон», а вторую «Роберт». Но я бы с ума сошла раньше и про Роберта уже не знала бы. Я фигню какую-то говорю, извини меня. Но она правда вся в крови была, даже колготки, и такая… Такое у нее было в лице… Великая женщина. А Мишу даже не били никогда, понимаешь? Даже хулиганы на улице. Горалик
Не обижайте любимых упреками, Бойтесь казаться любимым жестокими Очень ранимые, очень ранимые наши любимые Ради высокой любви мы обязаны Помнить, что с нами пожизненно связаны Нитью незримою, нитью незримою, наши любимые. Пусть наша жизнь не течение плавное, Только бы в ней было самое главное: Сердцем хранимые, сердцем хранимые, наши любимые. =========================== Дитя, сестра моя, уедем в те края, Где мы с тобой не разлучаться сможем. Где для любви - века, где даже смерть легка, В краю желанном, на тебя похожем. И солнца влажный луч среди ненастных туч Усталого ума легко коснется. Твоих неверных глаз таинственный приказ. В соленой пелене два жарких солнца И мы войдем вдвоем в высокий древний дом, Где временем уют отполирован, Где аромат цветов - изысканным вином. Где смутной амброй воздух околдован. Под тонким льдом стекла бездонны зеркала. Восточный блеск играет каждой гранью. Все говорит, в тиши, на языке души, Единственном, достойном пониманья. В каналах корабли в дремотный дрейф легли. Бродячий нрав их голубого цвета. Сюда пригнал их бриз, исполнив твой каприз. Они пришли с другого края света. А солнечный закат, соткал полям наряд, Одел каналы, улицы и зданья. И блеском золотым весь город одержим, В неистовом, предсумрачном сиянье... Дитя, сестра моя, уедем в те края, Где мы с тобой не разлучаться сможем. Где для любви - века, где даже смерть легка, В краю желанном, на тебя похожем.
Предрассветное Андрей Коков …Не торопясь плыла по небу одушевлённая луна. Мне снился город, где я не был, и в этом городе из сна я перелистывал страницы слепых и непонятных книг, и ожидал, что мне приснится совсем иное… сладкий миг… … что луч пробьётся через крону, рассеивая тьму и муть… И - я губами тихо трону твою отзывчивую грудь…
Я ведь писал те строки не о вас, И не для вас, ни для кого другого Я нелюбимых приглашал на вальс А вас, ma chere, не приглашаю снова Теряя мир во внутренней борьбе, Я разбивал об пол пустые вазы Я нелюбимых приглашал к себе, А вас, ma chere, не пригласил ни разу Все эти строки – мой самообман Но эти мысли отсекаю сразу Я женских судеб страстный клептоман Но только вашу – не украл ни разу И я пишу все это не о вас, И не для вас, ни для кого другого Но всех их я оставлю про запас Мне б только вас, ma chere, увидеть снова (c) Саша Бес
Музыка, складывай ноты, захлопывай папку, Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку. Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет. Счастья не будет. Винить никого не пристало: Влажная глина застыла и формою стала, Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным - Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным? Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно, Будет томительно, радостно - все, что угодно,- Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам, Нынешний возраст подобен гаданию с воском: Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка. Миг между жизнью и смертью - умрешь, и не жалко - Больше не будет единственным нашим соблазном. Сделался разум стоглазым. Беда несогласным: Будут метаться, за грань порываться без толку... Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку. Воск затвердел, не давая прямого ответа. Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это. Вольному воля. Один предается восторгам Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит. Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет. Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам. Мы-то не станем просить послаблений, а что там Бьется, трепещет, не зная, не видя предела, - Страх ли, надежда ли - наше интимное дело. Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою. Чет или нечет - не нам обижаться с тобою. Желтый трамвай дребезжанием улицу будит. Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет. (c) Быков
Хрустальный купол ночного неба С цветными блестками звезд на гранях Был мне подарен на день рожденья В одну из летних ночей бескрайних. И мне казалось, что купол этот, Как кубок древний и драгоценный, Стоит, до края наполнен летом, На бесконечном столе вселенной... (с) Чулков
Сегодня день рождения моего очень давнего и очень нежно любимого друга К., всегда восхищавшего меня некоторым свойством, которое хочется назвать "созидательным упрямством". То есть будучи упрям, как старый коммунист, К. при этом не просто упирался рогом в любые обстоятельства, а упирался рогом и действовал, - доказывал, переделывал, строил, пахал с утра до ночи, - и то, во что он упирался рогом, под воздействием этого созидательного упрямства рано или поздно вынуждено было отступить. Причем не от измора, а просто от того, что К. умудрялся делом доказать свою правоту. Рассказываю давнюю историю с его разрешения. Когда-то у нас с К. был прекрасный роман. И вот мы поспорили за ужином о некоторой вставшей перед его компанией бизнес-проблеме. Я была уверена, что надо идти путем "А", а не путем "Б". К. был уверен, что путями "А" и "Б" нужно идти одновременно. Обычно в своих спорах с К. я отступала и с восхищением смотрела, как он начинает действовать - и оказывается прав. Но тут речь шла о больших рисках, "А" и "Б" одновременно требовали существенных затрат денег и сил, я беспокоилась за друга и тоже уперлась рогом. Упертые, мы поехали к нему; упертые, пошли в спальню; упертые, начали целоваться. Позже, когда я уже засыпала, К. вдруг вылез из-под одеяла и отправился на кухню. Я сонно сообщила, что в холодильнике есть то-то и то-то. Он не ответил, но через несколько минут осторожно погладил меня по плечу и поставил на подушку блюдечко с золотой каемочкой. На блюдечке лежал маленький поджаренный тостик без корочки, на тостике - ломтик огурчика и ломтик лимончика, а на огурчике и лимончике - изящно изогнутая шпротинка. Я с удовольствием слопала неожиданное подношение, фактически не просыпаясь. К. нежно поцеловал меня в лоб, сказал "Вот видишь", - и залез обратно под одеяло. Я насторожилась. - "Вот видишь" чего? - спросила я. - Вот видишь - можно, - сказал К. нежно. - Что - "можно"? - спросила я. - И на *** сесть, и рыбку съесть, - ласково сказал К., раз и навсегда сделав меня большой сторонницей созидательного упрямства. С днем рождения, дорогой К. И - да, можно http://snorapp.livejournal.com/1074715.html
Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А ненависть силой того отвращения, С которым мы помним свои обещания... Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А совесть - всего лишь в себя превращение, Всего лишь с Началом Начал совещание... А море свои продолжает качания, Толкуя, как древний раввин, изречения, Что страсть измеряется мерой отчаяния, И смерть для нее не имеет значения. Лишь музыка помнит, что жизнь - возвращение Забытого займа, узор Завещания. Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания... И тою же мерой, с припадками ревности, тебя обгрызают, как рыбы-пирании, друзья и заботы, источники нервности, и все-то ты знаешь заранее... Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий. Ты это предвидел. Ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил. Но время взрывается. Новый обычай родится как частное мнение. Права человека по сущности - птичьи, а суть естества - отклонение, свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее Адаму, а Еве напутствие... Не с той ли поры, как нагрузка излишняя, она измеряется мерой отсутствия? И в липких объятиях сладкой беспечности напомнит назойливый насморк, что ценность мгновенья равна Бесконечности, деленной на жизнь и помноженной на смерть. Итак - подытожили. Жизнь - возвращение забытого займа, сиречь - завещание. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания...
В темноте Не называя имени... Забыв про время Разбуди меня... Касаньем рук Скольжением по коже. Небесный друг, кто нам с тобой поможет Не затеряться в числах, В лицах, Городах... Себя собрать и перейти Пределы... Всё вспомнить, Где были во снах, Заполнив светом Памяти пробелы... Пройти пути И тысячи историй, Чтобы себя увидеть на краю. И что-то свыше Движет нашей Волей, Соединив дуальности в одну. Сплотив Всего лишь на мгновенье... А этого достаточно На жизнь. Начни - я уловлю движенья, Но только догорать не торопись... И в темноте Не называя имени... Касание руки как самый тонкий шелк... Взглядом своим ясным Разбуди меня. Я не хочу, чтоб ты ушел.....
Там, на самом краю земли Тепло ли тебе в скорлупе? Уютны ли стены и пол? Всё, что есть вокруг - есть в тебе, Ты перед Вселенной - гол. Крылья прижались к спине, Лапки закрыли лицо... Тепло ли тебе в скорлупе? В мире размером с яйцо... Пока кто-то несется в полет, Пока кто-то мечтает ожить... Не дожидаясь черед Тесный мир разбивая, раскрыть....
Мы, одиночества стесняясь, от тоски бросаемся в какие-то компании, и дружб никчемных обязательства кабальные преследуют до гробовой доски. Компании нелепо образуются - в одних все пьют да пьют, не образумятся. В других все заняты лишь тряпками и девками, а в третьих - вроде спорами идейными, но приглядишься - те же в них черты... Разнообразные формы суеты!