Сто тысяч любимых строк. Часть 2.

Бася
мы это уже постили

bild добавил [date]1120673787[/date]:
Напиши хоть раз ко мне
такое же большое
и такое ж
жаркое письмо,
чтоб оно
топорщилось листвою
и неслось
по воздуху само.
Чтоб шумели
шелковые ветви,
словно губы,
спутавшись на «ты».
Чтоб сияла
марка на конверте
желтоглазым
зайцем золотым.
Чтоб кололись буквы,
точно иглы,
растопившись
в солнечном огне.
Чтобы синь,
которой мы достигли,
взоры
заволакивала мне.
Чтоб потом,
в нахмуренные хвои
точно,
ночь вошла темным-темна...
Чтобы всё нам
чувствовалось вдвое,
как вдвоем
гляделось из окна.
Чтоб до часа утра,
до шести нам,
голову
откинув на руке,
пахло земляникой
и жасмином
в каждой
перечеркнутой строке.
У жасмина
запах свежей кожи,
земляникой
млеет леса страсть.
Чтоб и позже —
осенью погожей —
нам не разойтись,
не запропасть.
Только знаю:
так ты не напишешь...
Стоит мне
на месяц отойти —
по-другому
думаешь и дышишь,
о другом
ты думаешь пути.
И другие дни
тебе по нраву,
по-другому
смотришься в зрачки...
И письмо
про новую забаву
разорву я накрест,
на клочки.
/Н.Асеев/

bild добавил [date]1120673874[/date]:
ПРОСТЫЕ СТРОКИ
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя - сушь,
Мне и в жару без тебя - стыть.
Мне без тебя и Москва - глушь.

Мне без тебя каждый час - с год,
Если бы время мельчить, дробя;
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать -
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.
/он же/

 

Нет времени, чтобы себя обмануть,
И нет ничего, чтобы просто уснуть,
И нет никого, кто способен нажать на курок
Моя голова - перекресток железных дорог.


Здесь целое небо, но нечем дышать.
Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.
Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.
Моя голова - перекресток железных дорог.

Нарушены правила в нашей игре.
И я повис на телефонном шнуре.
Смотрите, сегодня петля на плечах палача.
Скажи мне - прощай, помолись и скорее кончай.

Минута считалась за несколько лет,
Но ты мне купила обратный билет.
И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.

С него начинается мертвый сезон.
Шесть твоих цифр помнит мой телефон,
Хотя он давно помешался на длинных гудках.
Нам нужно молчать и стискивать зубы до боли в висках.

Фильтр сигареты испачкан в крови.
Я еду по минному полю любви.
Хочу каждый день умирать у тебя на руках.
Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.

Любовь - это слово похоже на ложь.
Пришитая к коже дешевая брошь.
Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.
И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.

Любовь - режиссер с удивленным лицом,
Снимающий фильмы с печальным концом,
А нам все равно так хотелось смотреть на экран.

Любовь - это мой заколдованный дом,
И двое, что все еще спят там вдвоем.
На улице Сакко-Ванцетти мой дом 22.
Они еще спят, но они еще помнят слова.

Их ловит безумный ночной телеграф.
Любовь - это то, в чем я прав и неправ,
И только любовь дает мне на это права.

Любовь - как куранты отставших часов.
Стойкая боязнь чужих адресов.
Любовь - это солнце, которое видит закат.

Это я, это твой неизвестный солдат.

Любовь - это снег и глухая стена.
Любовь - это несколько капель вина.
Любовь - это поезд Свердловск-Ленинград и назад.
Любовь - это поезд сюда и назад.

Нет времени, чтобы себя обмануть.
И нет ничего, чтобы просто уснуть.
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова - перекресток железных дорог.
(с) Башлачев

 

[off]bild, любимые строки не грех два раза прочитать.[/off]

Бася добавил [date]1120713472[/date]:
Пересмотрела всю ветку "Сто тысяч любимых строк. Часть 2."
Ир, не нашла. Ну да ладно, сорри, если что.
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
Из мрачной глубины веков
Ты поднималась исполином,
Твой Петербург мирил врагов
Высокой доблестью полков
В век золотой Екатерины.
Росси...
Священной музыкой времен
Над златоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но, даже самый тихий, он
Кому-то не давал покоя.
А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что ослепить тебя решили.
Россия...
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебя прочел
Кровавый царь - великий... гений.
Россия...
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
О, генеральская тетрадь,
Забитой правды возрожденье,
Как тяжело тебя читать
Обманутому поколенью.
Россия!!!
/И. Тальков/

 

Карабас-Барабас опрокинул бас,
Дуремар убежал в кусты,
Gикассо и Дали были на мели,
Продавали свои холсты.

Короли и шуты открывали рты,
Округляли в глазах нули,
А Матисс и Ван Гог распивали грог,
Cветотени свои плели.

Первый луч, первый дождь
По весеннему Арбату ты идешь
Первый звук, первый снег
Это песня о тебе и обо мне

Короли и народы ели бутерброд,
А он падал все маслом вниз,
И один генерал по TV сказал,
Что на Марсе не будет виз.

Журналист и актер затевали спор
О высоком, о роли муз,
А битлы и Шекспир покоряли мир,
Hа волынках играли блюз.

(c) не знаю, кто, но поет "Моралтный Кодекс"

 

Думы мои - сумерки,
Думы - пролет окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте, гуляйте, вороны,
Нынче ваш день,
Нынче тело да на все четыре стороны
Отпускает тень.

Вольному - воля,
Спасенному - боль
Вольному - воля,
А-а-а.

Вот он я, смотри, Господи,
И ересь моя вся со мной.
Посреди болот алмазные россыпи
Глазами в облака да в трясину ногой.
Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес,
А черти, знай, мутят воду в омуте,
И стало быть ангелы где-то здесь.

Но только в комнатах воздух приторный,
То ли молимся, то ли блюем.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нем.
А мы все продираемся к радуге
Мертвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам,
И куда еще нас бес занесет?

Но только цепи золотые уже порваны,
Радости тебе, солнце мое!
Мы, такие чистые да гордые,
Все пели о душе, да все плевали в нее.
Но наши отряды, ох, отборные,
и те, что нас любят, - все смотрят нам вслед,
Да только глядь на образа, а лики-то черные,
И обратной дороги нет.
К. Кинчев

 

Сон
Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И паволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляя, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.
/Б. Пастернак/

 

Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин

какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.

Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.

Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
Бродский

 

Нам двоим посвященная,
очень краткая,
очень долгая,
не по-зимнему черная,
ночь туманная, волглая,
неспокойная, странная...
Может, все еще сбудется?
Мне - лукавить не стану
все глаза твои чудятся,
то молящие, жалкие,
то веселые, жаркие,
счастливые,
изумленные,
рыжевато-зеленые.
Переулки безлюдные,
непробудные улицы...
Мне - лукавить не буду -
все слова твои чудятся,
то несмелые, нежные,
то тревожные, грешные,
простые,
печальные
слова прощальные.
Эхо слышу я древнее,
что в полуночи будится,
слышу крови биение...
Может, все-таки сбудется?
Ну, а если не сбудется,
разве сгинет, забудется
тех мгновений течение,
душ заблудших свечение?
/В.Тушнова/

bild добавил [date]1120758831[/date]:
Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком...
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.
/В.Тушнова/

 

Колыбельная

Далеко в лесу огромном,
Возле синих рек,
Жил с детьми в избушке темной
Бедный дровосек.

Младший сын был ростом с пальчик,
Как тебя унять,
Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,
Я дурная мать.

Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.

Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца...

 

Ну, не сказать, что любимые строки, но все же...
Рабочий день
Сон. Будильник. Холодильник.
Бутерброд. Трамвай. Завод.
Молоток. Тиски. Напильник.
Кипятильник. Бутерброд.
Сон. Начальник. Пробужденье.
Мат. Напильник. Молоток.
Водка. Повод. День рожденья.
Сквер. Милиция. Свисток.
Маскировка подкачала.
А на утро все с начала.
/И. Тальков/

 

Полчаса, отведенные на войну,
я проспал - ты любила меня во сне.
После многие ставили мне в вину
Поражения, раны, кровавый снег
Я не лгал, оправданий я не имел,
Говорил о тебе тем, кто знал, как жить.
И проспал бы, снова случись войне
Повториться. Ты снилась бы мне- скажи?

 

Проснешься грозою полон воздух.
Все ожило, все дышит, как в раю.
Всем роспуском кистей лиловогроздых
Сирень вбирает свежести струю.

Все живо переменою погоды.
Дождь заливает кровель желоба,
Но все светлее неба переходы
И высь за черной тучей голуба.

Рука художника ещё сильней
Со всех вещей смывает грязь и пыль.
Преображенней из его красильни
Выходят жизнь, действительностью и быль.

Воспоминание о полувеке
Пронесшейся грозой уходит вспять.
Столетье вышло из его опеки.
Пора дорогу будущему дать.

Не потрясенья и перевороты
Для новой жизни очищают путь,
А откровенья, бури и щедроты
Души воспламененной чьей-нибудь.
/Б. Пастернак/

 

Студенты
Становятся студнем
На блюде
Ночного клуба
В психопатическом трансе
Хаус-ремиксового шоу.
И кажется,
Будто это уже и не люди,
А персонажи
Эдгара По,
Или даже Бернарда Шоу.
Не хвалю,
Не хаю -
Констатирую факт:
С запахом стойким
Духов, одеколона и водки,
Нарастающим музыке в такт,
Не справляются кондиционеры.
Рвутся колготки!
Ад!
Где-то в углу,
Прикрыты ладонями, тлеют
С запахом серы и конопли
Папиросы,
Мозги раскиселивая
До тормозов...
Скалятся белые зубы
И нежные губы алеют
На удовольствие
Золотоносных тузов.
А на паркете
Из африканского дерева
Скачет
Марионетка
Стриптизообразной безвкусицей.
Тянутся руки к ее обнаженному телу,
И значит,
Будет ей и мартини,
И маракуйя, и устрицы...
Рай?
( А.Аполинаров)

 

Есть три эпохи у воспоминаний.
И первая - как бы вчерашний день.
Душа под сводом их благословенным,
И тело в их блаженствует тени.
Ещё не замер смех, струятся слезы,
Пятно чернил не стерто со стола -
И, как печать на сердце, поцелуй,
Единственный, прощальный, незабвенный...
Но это продолжается не долго...
Уже не свод над головой, а где-то
В глухом предместье дом уединенный,
Где холодно зимой, а летом жарко,
Где есть паук и пыль на всем лежит,
Где истлевают пламенные письма,
Исподтишка меняются портреты,
Куда как на могилу ходят люди,
А возвратившись, моют руки мылом,
И стряхивают беглую слезинку
С усталых век - и тяжело вздыхают...
Но тикают часы, весна сменяет
Одна другую, розовеет небо,
Меняются названья городов,
И нет уже свидетелей событий,
И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
И медленно от нас уходят тени,
Которых мы уже не призываем,
Возврат которых был бы страшен нам.
И, раз проснувшись, видим, что забыли
Мы даже путь в тот дом уединенный,
И, задыхаясь от стыда и гнева,
Бежим туда, но (как во сне бывает)
Там все другое: люди, вещи, стены,
И нас никто не знает - мы чужие.
Мы не туда попали... Боже мой!
И вот когда горчайшее приходит:
Мы сознаем, что не могли б вместить
То прошлое в границы нашей жизни,
И нам оно почти что так же чуждо,
Как нашему соседу по квартире,
Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
А те, с кем нам разлуку Бог послал,
Прекрасно обошлись без нас - и даже
Всё к лучшему...
/А. Ахматова/

 

Спит убитая лисичка,
Спит задушенная птичка,
Обезглавленный хомяк
Посмотри-ка как обмяк!

Утонув в зловонной жиже,
Спят в аквариуме мыши,
А на высохшем полу
Рыбки кучкой спят в углу.

Спят в пробирках эмбрионы,
Спят в Египте фараоны,
А в уютном мавзолее
Ленин спит, блаженно млея.

Сторож спит с ножом в спине,
Спят пожарники в огне,
И, придавленный бревном,
Спит строитель мёртвым сном.

Парашют с собой не взяв,
Спит десантник на камнях,
Ошибившись только раз,
Спят сапёры в этот час.

Газ забыв закрыть, соседи
Спят вповалку на паркете.
В паутине дремлют мушки.
Спи, а то прибью подушкой!

(с)

 

Дождик ласковый, тихий и тонкий,
Осторожный, колючий, слепой,
Капли строгие скупы и звонки
И отточен их звук тишиной.

То - так счастливы счастием скромным,
Что упасть на стекло удалось;
То, как будто, подхвачена темным
Ветром, струя уносится вкось.

Тайный ропот, мольба о прощеньи;
Я люблю непонятный язык!
И сольются в одном ощущеньи
Bся жестокость, вся кротость, на миг.

В цепких лапах у царственной скуки
Сердце сжалось, как маленький мяч:
Полон музыки, музы и муки
Жизни тающей сладостный плач!
/О.М./

Olg@ добавил [date]1121025643[/date]:
из всех его стихов, для меня самые ценные эти строки...
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом...
Да, видно, нельзя никак.
[off]только почему-то была уверена, что было не "мог", а "я хотел бы", да ничего не вышло...[/off]

 

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя! иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
/С. Есенин/

 

Модеры, убейте пост инфант. Плиз. Тема все-таки приватизирована сами уже знаете кем.

 

и всех, кто не приватизатор - туда же

 

Да, многих придется резать

Иггдрасиль добавил [date]1121066267[/date]:
Я хотела бы, знаешь ли, подарить тебе шарф.
Было время — цепочку на шею дарила...
А шарф — нечто вроде зелья из тайных трав,
Зелья, которое я никогда не варила...

Длинный, лёгкий, каких-то неслыханных нежных тонов,
Мною купленный где-то в проулках бездонного ГУМа,
Не проникая в тебя, не колебля твоих никаких основ,
Он улёгся бы у тебя на плечах как пума...

Он обнимет тебя за шею, как я тебя не обнимала.
Он прильнёт к твоему подбородку — тебе бы так это пошло...
А я — уже не сумею. А раньше я не понимала,
Что — никаких цепочек, а только — тепло, тепло.

(с) Вероника Долина

PS Или это уже было?!

 

Благословляю день, минуту, доли
Минуты, время года, месяц, год,
И место, и придел чудесный тот,
Где светлый взгляд обрек меня неволе.
Благословляю сладость первой боли,
И стрел целенаправленный полет,
И лук, что эти стрелы в сердце шлет,
Искусного стрелка послушен воле.
Благословляю имя из имен
И голос мой, дрожавший от волненья,
Когда к любимой обращался он.
Благословляю все мои творенья
Во славу ей, и каждый вздох, и стон,
И помыслы мои - ее владенья

кажется, это Петрарка...

 

Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури,
Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами,
Ни огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури,
Все сорвать хочет ветер, все смыть хочет ливень ручьями.

Никого! Ничего! Даже сна в постели холодной,
Только маятник грубо-насмешливо меряет время.
Оторвись же от тусклой свечи ты душою свободной!
Или тянет к земле роковое, тяжелое бремя?

О, войди ж в этот мрак, улыбнись, благосклонная фея,
И всю жизнь в этот миг я солью, этим мигом измерю,
И, речей благовонных созвучием слух возлелея,
Не признаю часов и рыданиям ночным не поверю!
/А. Фет/

 

Остерегись говорить о любви,
Остановись у последнего края,
Низкое солнце висит, догорая,
Длинные тени за нами легли.

Тени тягучие — дней череда,
Цепи гремучие давних событий,
Не разорвать их и не позабыть их
Не говори о любви никогда.
/Д.Сухарев/

 

Я добился свободы желанной,
Что манила вдали словно клад, -
Отчего же с тоскою неожиданной,
Отчего я свободе не рад?

Ноет сердце, и падают руки,
Все так тускло и глухо вокруг
С рокового мгновенья разлуки,
Мой жестокий, мой сладостный друг.
/В. Соловьев/

 

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
/К.Р./

Я нарву вам цветов к именинам,
Много пестрых, пахучих цветов:
И шиповнику с нежным жасмином,
И широких кленовых листов.
Подымуся я ранней порою,
Заберуся в густую траву
И, обрызганных свежей росою,
Вам лиловых фиалок нарву.
Побегу я в наш садик тенистый
И по всем буду шарить кустам:
Есть у нас и горошек душистый,
И гвоздика махровая там;
Камыши берега облепили,
Отражаясь в зеркальном пруде,
Белоснежные чашечки лилий
Распустились в прозрачной воде.
Я в широкое сбегаю поле,
Где волнуется нива кругом,
Где хлеба дозревают на воле,
Наливается колос зерном;
Где кружится рой пчел золотистый,
Копошатся проворно жуки,
Где, пестрея во ржи колосистой,
С алым маком цветут васильки.
Я обеими буду руками
И цветы, и колосья срывать
И со всеми своими цветами
Вас скорей побегу поздравлять.
/К.Р./

 

Смуглой оливой
Скрой изголовье.
Боги ревнивы
К смертной любови.

Каждый им шелест
Внятен и шорох.
Знай, не тебе лишь
Юноша дорог.

Роскошью майской
Кто-то разгневан.
Остерегайся
Зоркого неба.
(с) М.Ц.

Сколопендра добавил [date]1121157791[/date]:
Дом, в который не стучатся:
Нищим нечего беречь.
Дом, в котором -- не смущаться:
Можно сесть, а можно лечь.

Не судить -- одно условье,

Окна выбиты любовью,

Крышу ветром сорвало.

Всякому -- ......ты сам Каин --
Всем стаканы налиты!
Ты такой как я -- хозяин,
Так же гостья, как и ты.

Мне добро досталось даром, --
Так и спрячь свои рубли!
Окна выбиты пожаром,
Дверь Зима сняла с петли!

Чай не сладкий, хлеб не белый --
Личиком бела зато!
Тем делюсь, что уцелело,
Всем делюсь, что не взято.

Трудные мои завязки --
Есть служанка -- подсобит!
А плясать -- пляши с опаской,
Пол поклонами пробит!

Хочешь в пляс, а хочешь в лeжку,
Спору не встречал никто.
Тесные твои сапожки?
Две руки мои на что?

А насытила любовью, --
В очи плюнь, -- на то рукав!
Не судить: одно условье.
Не платить: один устав.

 

Время сердцу быть в покое
От волненья своего
С той минуты, как другое
Уж не биться для него;
Но пускай оно трепещет -
То безумной страсти след:
Так все бурно море плещет,
Хоть над ним уж бури нет!..

Неужели ты не видела
В час разлуки роковой,
Как слеза моя блистала,
Чтоб упасть перед тобой?
Ты отвергнула с презреньем
Жертву лучшую мою,
Ты боялась сожаленьем
Воскресить любовь свою.

Но сердечного недуга
Ты могла не утаить;
Слишком знаем мы друг друга,
Чтоб друг друга позабыть.
Так рассеялись под громами,
Видел я единый миг
Пощаженные веками
Два утеса бреговых;
Но примерно сохранила
Знаки каждая скала,
Что природа съединила,
А судьба их развела.
/М. Лермонтов/

 

Если в городе твоем снег,
Если меркнет за окном свет,
Если время прервало бег,
И надежды на апрель нет,
Если в комнате твоей ночь,
Притаился по углам мрак,
И нет сил прогнать его прочь -
Позови, я расскажу - как...

Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе.
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе.

А над городом живет бог,
Сорок тысяч лет - и все сам.
И конечно, если б он мог,
Он бы нас с тобой отдал нам.
Но сойдет с лица его тень
И увидит он, что я прав,
И подарит нам один день
В нарушенье всех своих прав.

Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе.

(с) А. Макаревич

Иггдрасиль добавил [date]1121165239[/date]:
Он был старше ее, она была хороша
В ее маленьком теле гостила душа
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам
И все вокруг говорили - чем не муж и жена
И лишь одна ерунда его сводила с ума -
Он любил ее, она любила летать по ночам.

Он страдал, если за окном темно,
Он не спал, на ночь запирал окно,
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам.
А потом поутру она клялась,
Что вчера - это был последний раз.
Он прощал, но ночью за окном темно,
И она улетала все равно.

А он дарил ей розы, покупал ей духи,
Посвящал ей песни, читал ей стихи,
Он хватался за нитку, как последний *****.
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
Она забудет дорогу домой,
И однажды ночью вышло именно так.

И три дня и три ночи он не спал и не ел,
Он сидел у окна и на небо глядел,
Он твердил ее имя, выходил встречать на карниз.
А когда покатилась на убыль луна
Он шагнул из окна, как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз.

(с) он же

 

Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль. И слезы высыхали.
Были темны спальни. Мчались мысли,
И прислушивался сфинкс к Сахаре.
Плыли свечи. И казалось, стынет
Кровь колосса. Заплывали губы
Голубой улыбкою пустыни.
В час отлива ночь пошла на убыль.
Море тронул ветерок с Морокко.
Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик "Пророка"
Просыхал, и брезжил день на Ганге.
(с) Б.П.

 

Я твоя медленная звезда.
Знай,что я не вся твоя судьба,
Лишь одна из ее возможностей.
И когда я перестану сниться тебе,
Пусть это будет новое название мира.

(с) Би2 и Сурганова